RPG Camelot

Ему быстро наскучил пир, устроенный Артуром после очередной удачной охоты. Гавейн не слыл любителем праздной роскоши, которой окружали себя вельможи Камелота. Он был рыцарем. И, в глубине души, жаждал услышать звон стали, столь сладостную для него музыку боя. Он был поэт. В глубине души. И, как любой поэт, искал свою музу. Искал, находил и тут же делал шаг назад, самому себе не отдавая отчета в том, что вообще с ним происходит. Он боялся сделать ей шаг навстречу, и проклинал себя за это. Он ненавидел ее. Во всем, что она делала, он суеверно видел зло, он страшился ее, как и все в Камелоте, но ее порок притягивал его, он словно затрагивал в его душе струны, хоть отдаленно схожие со струнами ее души. Они оба подсознательно готовились сыграть эту мелодию. Полную ненависти, упреков, страха и боли. Но мелодию красивую, как плач древних дней.
Гавейн, которому наскучили одноообразные тосты и хвалебные песни, незаметно поднялся со своего места, и, почтительно кивнув королю, решительным шагом направился к дальней аллее парка. Он хотел дать понять всем вокруг, что там его ждет важное дело, и не след никому увязываться за ним. Никто, впрочем, и не торопился. Всех занимал пир. «Глупцы», - подумал он, минуя большой, слишком вычурный, на его взгляд, фонтан, и сворачивая на узкую тропинку. Большой парк перед замком, который разбили по приказу Артура, казалось, был предназначен совсем не для стаек хихикающих фрейлин его жены, королевы Гвиневры, а для философов и мыслителей, ибо все в нем находилось в удивительном равновесии и странной задумчивости, а мрачность отдельных закоулков пугала не только дам, но и кавалеров.
Гавейн свернул еще раз, и очутился на узкой, почти заросшей сорными травами тропинке, которая, извиваясь меж деревьями уходила в глубь парка. Рыцарь неторопливо пошел по ней, погруженный отнюдь не в праздные раздумья. Вокруг царила блаженная тишина, которую не смели нарушить даже птицы. Молодой человек вышел к пруду и опустился на изумрудную траву на берегу.
Все здесь было царством ярких красок – изумрудная трава, насыщенно-зеленые лапы ив, спускавшихся к воде, и небо, синеющее в просветах меж кронами деревьев. И только озеро было черным. И вода в нем была мутная, как в омуте. Она затягивала и поглощала даже облака, отражение которых вдруг пропадало в метре от берега, и появлялось вновь лишь на противоположной стороне.
Она должна была появиться здесь. Темнота этого места и туман, клубящийся над черным озером, просто были созданы для нее. Или ею. Увидев Моргану, Гавейн резко поднялся, и ненавидящим взглядом уставился на женщину, неторопливо бредущую по дорожке в его сторону. Такая совершенная, как древняя богиня. В черном платье и черном плаще, с черными тяжелыми волосами, растрепавшимися на ветру и черными глазами, в которых отражалась ее черная душа. Она так противоречила этому солнечному дню!
-Леди Моргана? – хриплым голосом назвал он ее имя, когда она подошла ближе. И она улыбнулась ему столь же обольстительно, сколь и коварно. В тот миг он восхитился ею, как может восхищаться лишь настоящий мужчина; и возненавидел ее, как может ненавидеть только рыцарь.